Прежде чем приступить к титаническому труду – очередному обзору биеннале Венеции, юбилейной шестидесятой, пересматривала собственные тексты предыдущих лет [A.K.]. И прочитала свое определение выставки двухлетней давности как такой, которая “всеми силами старалась быть минимально политизированной, в отличие от многих предыдущих, которые острее поднимали важные социальные проблемы”. Можно сказать, что глобальные события предоставили минимальный интервал миру, чтобы перевести дух, и заставили венецианскую биеннале снова вернуться к актуальным реалиям за тихим забором Giardini. То есть в сторону большей политизации, иногда буквально. Независимо от планов, которые имел ее куратор Адриано Педроза (Adriano Pedrosa), бразилец и первый латиноамериканец в этой ответственной роли.  

В отличие от “женской” и феминистической предыдущей Арт биеннале, вынырнув из мира фантазии и мифов ее куратора Чечилии Алемани (2022), Педроза решил предоставить площадку множеству художников с “глобального Юга”. А также авторам небинарного гендера, квир, представителям национальных меньшинств, аборигенам, аутсайдерам, тем, кто не попал в поле зрения известных галеристов. Многие из них еще никогда не были представлены на престижном венецианском форуме.

Тут надо напомнить, в июне прошлого года Педроза объявил тему биеннале, которая очень всем понравилась. Stranieri Ovunque – Foreigners Everywhere. Но гораздо большее впечатление произвела не кураторская выставка в Центральном павильоне и Кордериях Арсенала, а отдельные национальные проекты. Так что этот первый блок обзора будет посвящен самым интересным национальным павильонам. Их было немало. Для начала в Садах – Giardini. Так что представьте себя зрителем в сопровождении гида – попробуем заглянуть на некоторые избранные национальные площадки, и посмотреть, какой ответ на загаданную куратором тему подготовили отдельные страны. 

Фото с обложки

Павильон Израиля. Наверное, именно он поразил больше всего. Потому что несмотря на вовремя завершенное оформление, кураторы (Mira Lapidot и Tamar Margalit) решили оставить его закрытым. Готовая выставка (M)Otherland с тремя видео-арт работами художницы Рут Патир (Ruth Patir) пока не будет открыта, и остается таковой на момент написания этого материала. На стеклянном фасаде павильона вывешено объявление:

“The artist and curators of Israeli pavilion will open the exhibition when a ceasefire and hostage release agreement is reached”.  

В день открытия биеннале перед павильоном даже произошли массовые протесты сторонников Палестины. Отдельная группа самых интернациональных художников призвала организаторов Биеннале бойкотировать и блокировать национальный павильон Израиля. Досадно, что эта петиция даже набрала многочисленные подписи художников (принципиально не называем эту группу). К чести биеннале и руководства Министерства культуры Италии в лице министра Дженнаро Санджулиано надо сказать, что они встали на сторону израильтян и проигнорировали подобные постыдные призывы. Кстати, перед павильоном России аналогичных протестов зафиксировано не было, а в нем гостит в этом году дружественная хозяйке стен Боливия. Чтобы не пустовал (павильон оставался закрытым с 2022, с начала военной агрессии против Украины, когда российские художники Кирилл Савченков и Александра Сухарева отказались представлять свою страну).

Кураторы израильского павильона подчеркивают, что факт не открытия не связан с протестами, а лишь с человеческим выбором этих трех женщин, с невозможностью быть среди праздника искусства и энтузиазма Венеции, когда судьба заложников до сих пор не определена.

Художница и кураторы израильского павильона откроют выставку, когда будет достигнута договоренность о прекращении огня и освобождении заложников…

Пожелаем Рут Патир увидеть свою экспозицию открытой – до 24 ноября еще остается время. Это было бы хорошим знаком.

Самые интересные павильоны (не по выбору жюри)

Германия не получила в этом году ни одной награды жюри биеннале. Но для автора обзора этот национальный проект кажется одним из самых интересных. Надо наперед сказать, что авторы последних лет, как бы договариваясь, делали протагонистом собственной выставки именно свой национальный павильон, то есть архитектуру. В той или иной степени задействовали здание в свою идею. Открывали и закрывали оконные и дверные проемы, разбирали пол, свозили в эти помещения остатки с разборки оформления других павильонов. На этот раз “архитектура режима” (павильон Германии был создан на месте предыдущего в 1938 году, при Гитлере) снова стала частью общей идеи.

Общий проект называется Thresholds, Пороги. Под этим названием куратор Çağla Ilk объединила нескольких авторов. В Садах это Яэль Бартана (Yael Bartana) и Эрсан Мондтаг (Ersan Mondtag). Объясняет название куратор так:

“Во времена неопределенности и катастроф границы и пороги имеют особое значение. Как насыщенное пространство переживаний и страданий, как закамуфлированное место разделения, граница также и всегда является условным пространством. Потому что именно граница в своей разъединяющей и обструктивной природе дает нам понять временный характер человеческого существования и то, что потенциально может нас ждать…”

На входе в павильон, под портиком из квадратных колонн возвышалась гора земли под потолок, как остатки строительных работ или условный “могильный курган”. Эта земля, с весны уже немного поросшая травой, пролог к интерьеру – часть работы Эрсана Мондтага Monument of an Unknown Man, “Памятник неизвестному человеку”, основная инсталляция которого ждет зрителя внутри. Попасть в павильон можно только через боковой вход справа.

Правое крыло при входе содержит первую часть работы художницы Яэль Бартана Light To The Nations. Это плавающая модель космического корабля. Продолжение этой темы в следующем зале – в ее же утопическом или антиутопическом фильме Farewell (Прощай). Это фантастическое исследование будущего, в котором человечество ищет убежища от земных кризисов.  

Все пространство основного зала павильона занимает инсталляция, начало которой мы видели снаружи, “Памятника неизвестному человеку” Эрсана Мондтага. Это странный, неудобный треугольный, как нос корабля, дом с рассказом о главном неизвестном герое, турецком рабочем фабрики асбеста Eternit в Западном Берлине, который умер от рака легких, жертва грязного производства. Его историю, трагическую в своей обыденности, стоит прочитать (это подлинная история жизни деда Эрсана, гастарбайтера Хасана Айгюна, прибывшего в Западный Берлин в 60-е годы из Анатолии). Все вещи в помещениях, бедных, старых, неудобных, покрыты толстым слоем белого порошка, имитирующего асбестовую пыль. Материальный мир шестидесятых-восьмидесятых годов воссоздан аккуратно и точно.

Пространство организовано так, что можно посетить все уровни этой многоэтажной инсталляции. А с его верхнего уровня открывается вид из павильона на лагуну.

Паркет, который покрывает пол в интерьере, происходит из заброшенного культурного центра в Кирхмезере, Бранденбург, и представляет общество рабочих ГДР. Здесь, как и во всем произведении, строится мост между гастарбайтерами Запада и рабочими Восточной Германии. Обе группы чувствуют следующее: в историческом дискурсе, сформированном в Западной Германии, их судьбы упоминаются, если вообще упоминаются, только как “другие жизни”.

В заключительном зале зритель будто оказывается в интерьере космического корабля, которым открывается экспозиция, созданного в виртуальной реальности. Ему предшествует большой black cube, полностью черный зал, где белыми мелками на стенах нарисованы каббалистические символы. 

Надо добавить, что впервые за свою историю немецкий павильон “вышел” за пределы физических стен здания и расширился на ближний остров Чертоза, La Certosa, с еще четырьмя произведениями (Michael Akstaller, Nicole L’Huillier, Robert Lippok, Jan St. Werner).

Этот шаг куратор объясняет так: экспозиция …

“…которая оставила немецкий павильон, монументальное и исторически насыщенное здание, расположенное в Джардини. Этот внешний шаг является не только способом борьбы с тотальностью фашистской архитектуры национал-социалистического здания, но и одновременно сигналом против национально-государственной ориентации Садов Биеннале”.

Новые времена диктуют новые веяния – сто лет назад иметь свой национальный павильон в Садах биеннале было престижно, сегодня его почти стыдятся… Мы не успели посетить остров Чертозу, так что стоит вернуться. 

***

Следующий павильон, который впечатлил – Испании, с проектом Pinacoteca Migrante, куратор Agustín Pérez Rubio. Впервые за более чем столетнюю историю участия в биеннале представлять Испанию была выбрана иммигрантка, перуанско-испанская художница Сандра Гамарра Хешики (Sandra Gamarra Heshiki). Она создала настоящий Колониальный музей, Migrant Art Gallery с несколькими залами и пятью разделами, с исследованиями от природоведческих до историко-социальных. Это одновременно и критический анализ живописной традиции страны. 

“Галерея искусств мигрантов” отсылает к европоцентризму, который пронизывает все базовые принципы создания музеев. Поэтому проект Гамарра Хешики задуман как своеобразный подрыв гегемонии исторической западной пинакотеки.

Большие нарративы, некогда экспортированные в бывшие колонии, и однажды принятые как “универсальные”, подвергаются критическому пересмотру. Главными героями новых историй становятся мигранты, как люди, так и не-люди: животные, растения и сырье. А направлением исследования становятся социология, политика, история искусства и биология.

Художница исследовала более 150 картин и объектов испанского наследия в публичных коллекциях и музеях, от эпохи империи до эпохи Просвещения. Гамарра наглядно доказывает отсутствие деколониальных нарративов в музеях, разоблачая предвзятость, с которой колонизаторы и угнетенные были обычно там представлены, и как это влияет на нашу современность.

Пять залов “пинакотеки” используют различные жанры классической живописи – пейзаж, портрет, натюрморт, научную иллюстрацию и ботанику. Рассматривают их как инструменты политической повестки дня, способствующие созданию монолитных конструкций национальных государств, которые слишком часто поддерживаются за счет разрушения других форм социальной организации. Здесь есть следующие тематические разделы: “Tierra Virgen” (Нетронутая земля), “Gabinete de la extinción” (Кабинет вымирания), “Máscaras mestizas” (Маски-метисы), “Gabinete del Racismo Ilustrado” (Кабинет иллюстрированного расизма) и “Altar de la naturaleza moribunda” (Алтарь Умирающей Природы). Отдельные детали сделаны в сотрудничестве с художницей текстиля Эльвией Паукар (Elvia Paucar).  

Завершается музей в «Саду мигрантов» – это своеобразный контраргумент традиционному музею, место символического “возвращения долгов”, демонтирующее гегемонистскую иерархию колониализма. В то же время становится понятным, что до сих пор существует немало проблем, связанных с расизмом, сексизмом, миграцией и агрессивной добычей. Яркая метафора институциональной ответственности современного Запада, чья история неотделима от колониальных ран коренных народов.

***

Призер Золотого Льва, Leoned’Oro как лучший национальный проект этого года – павильон Австралии. С инсталляцией “kith and kin” Арчи Мура, куратор Ellie Buttrose.

«kith and kin [“Земляки и родственники” или род и родственники] – это голографическая карта отношений, которая связывает жизнь и смерть, людей и места, круговое и линейное время, везде и всегда с местом для спокойных размышлений и воспоминаний».

Archie Moore

За что дают Золотых Львов в Венеции? Визуально это выглядит так – черная-черная коробка павильона, где почти из-под потолка спускается по стенам огромная фреска. Это нарисованное белым мелом бесконечное генеалогическое дерево. По центру зала кипы белой бумаги с напечатанными на листах именами, списками, датами, фактами, судебными решениями, копиями документов. Они как бы подвешены над зеркалом черной воды. Художник использует историю своей семьи, или скорее рода, чтобы раскрыть неудобные системные вопросы постколониального общества. Вот как рассказывает об идее сам автор:

«Многие коренные австралийцы, особенно те, кто вырос на земле предков, рассматривают землю и другие живые существа как часть своей системы родства: сама земля может выступать в роли наставника, учителя, отца ребенка. Чувство принадлежности касается всех и всего. Для коренных австралийских аборигенов, как и для большинства местных культур, оно глубоко укоренено в наших священных ландшафтах, от рождения до смерти. Меня заинтересовало это определение, поскольку оно точно описывает проект в павильоне…»

Мур вспоминает, как всю взрослую жизнь не без проблем избавлялся от чувства стыда за свое происхождение из аборигенов, и называет себя идеальным продуктом расизма колониального проекта.

Шесть лет назад он впервые заинтересовался собственной генеалогией и начал искать в архивах информацию о предках-аборигенах со стороны матери, а также британских и шотландских предках со стороны отца. Неожиданная болезнь матери помогла ему осознать, сколько бесценной информации было бы потеряно, если бы она умерла. Разные другие материалы Мур разыскал в архивах, музеях и в поисковой системе National Library of Australia, и собрал имена 3484 человек на сайте генеалогических деревьев ancestry. Все они стали составной частью проекта kith and kin.

Во время своих архивных поисков Мур сделал множество открытий. Историзировал термины, которые сегодня считаются крайне унизительными и оскорбительными. Документы напомнили о временах, когда в Австралии эти термины широко использовались в обычной и бюрократической речи. Типа “черный”, “чистокровный”, “полукровка” и “квадрон” были распространенными выражениями в правительственных документах, будто дело касалось разведения домашних животных. Есть еще другие примеры, касающиеся унижения женщин. Это демонстрирует, как язык можно превратить в оружие.

Коренные жители Австралии принадлежат к древнейшим до сих пор живым культурам на земле. Так что удивительным образом генеалогическое дерево Мура на стенах и потолке павильона охватывает промежуток времени в более 65 000 лет (!), рассматривая народы Камиларои и Бигамбул (kamilaroi и bigambul). Так наглядно автор хотел показать, как долго существовали культуры аборигенов и продолжают существовать сегодня, несмотря на вторжения, массовые убийства и систематические задержания. Потому что по статистике, именно аборигены составляли и составляют значительную часть заключенных Австралии. Только среди своих родственников Мур проследил таких более пятисот. Начиная со своего англо-шотландского пра(пра)прадеда, который прибыл в Австралию как заключенный в 1820 году, на заре британской колонизации.

Еще один интересный момент – художник начал свой рисунок как представление времени и генеалогического происхождения в линейном западном понимании. Но, отдаляясь от настоящего вглубь истории на несколько сотен лет, рисунок становится все более похожим на представление коренных народов Австралии о времени и родстве, когда настоящее, прошлое и будущее разделяют одно и то же пространство, здесь и сейчас. 

Австралийский антрополог Уильям Эдвард Стеннер (1905-1981) обсуждал эту идею в своем фундаментальном эссе 1956 года The dreaming, “Сновидения”, в котором он ввел термин everywhen, «ежечасно»: “невозможно исправить сон во времени: он был и есть в каждом моменте, everywhen”.

Хрупкость перспективы Арчи отражается в хрупкости мела его рисунка. Мела, который можно стереть, не оставив следа. Гигантская масса написанных имен подтверждает, что позиция автора построена на знании сотен тысяч предков. В космогонии рода Камиларои их предки живут на небе, даже в темных промежутках между звездами. Белый рисунок, нарисованный Муром на черном фоне, действительно напоминает карту ночного неба.

В некотором смысле рисунок уходит настолько далеко в прошлое, что содержит общих предков всех людей, напоминая, что каждый человек на планете имеет родственные связи по отношению к другим.

***

Еще одна страна затронула своим проектом колониальную тему, актуальную не только для коренных народов бывших колоний. Это Сербия, с масштабной инсталляцией Exposition Coloniale художника Александара Денича (Aleksandar Denić), куратор Ksenija Samadržija.

Автор имеет отношение к театральному искусству, поэтому создал внутри павильона пространственную “тотальную инсталляцию”, сценографию в реальном масштабе. Его визуальное повествование иногда символическое, иногда горько ироническое (eurovafel, eurocrem, euro dream). Образно воспроизводит стремление балканских мигрантов 1990-х приобщиться к западной культуре и благополучию. Как это могло когда-то видеться, например, из социалистической Югославии

Кстати, название JUGOSLAVIA несуществующей сегодня страны до сих пор красуется на фасаде павильона Сербии, на острове Сант-Элена, в правом углу Садов-Джардини. Возможно единственная существующая надпись, которая до сих пор сохранилась – территории, которая геополитически распалась в результате балканских войн 90-х годов. По утверждению художника, сама архитектура в стиле итальянского рационализма “фашистской эры”, по проекту Бренно Дель Джудиче (Brenno Del Giudice) 1938 года, также становится частью общей идеи. В результате «выставочное пространство становится не только структурой, но и живым памятником расколотой стране и разрушенной идентичности», как комментирует автор в описании проекта. Хочется надеяться, без ностальгических имперских мотивов, а наоборот. По утраченному ощущению единства, дома, общности и сообщества.  

Другая большая надпись, световая, которая от входа видна в глубине павильона. Задом наперед написано слово EUROPE™ – ꓱꟼOЯUꓱ. Будто бы такой желанный взгляд уже изнутри “осуществленной” мечты, хотя эта мечта остается миражом (Сербия получила статус кандидата на вступление в ЕС в марте 2012 года, и все еще остается лишь кандидатом). Здесь музыкальный juke-box, в немецкой версии Musik Laden предлагает десятки мелодий, все они начинаются со слов Europian, Europe’s, back to Europe, I love Europe, Viva La Evropa, Euro Song…

Сам Денич в пространстве сербского павильона чувствует себя скорее внешним наблюдателем, почти иностранцем, потому что много лет живет и работает в Германии. Поэтому определяет себя как “профессионального переселенца”. Собственный опыт дает возможность видеть и снаружи, и изнутри, добавляя неоднозначной идентичности пространству. Опыт эмигранта, оставшегося разделенным между Востоком и Западом, позволяет ему точнее исследовать колониальное наследие и постоянное влияние культурного и этнического расслоения. Ведь в современном обществе, как и 30 лет назад, понятия отчуждения, разделения и контроля остаются актуальными не только в политике и власти, но и в сфере фундаментальных человеческих ценностей.

В реальности павильона пространственные сгустки образов и мест – это бакалейная лавка, мастерская, душевая, гараж, туалет “дачного типа”, оклеенный обоями Louise Vuitton и с крышкой Versace, фото-кабинка, скромное жилье эмигранта в мезонине и т.д. Эти конструкты выступают как социальные реликвии, фиксирующие сущность человеческого сосуществования, отражающие утраченную чувствительность и интимность наших взаимодействий. Наверное, утраченные мечты. При всей кажущейся яркости рекламы, видео, вывесок этикеток, плакатов, они пронизаны не ностальгией по прошлому, а скорее тревогой за будущее. В мире потребительства и многочисленных горьких реалий нынешнего положения вещей.

Художник использует известный в театре “эффект дистанцирования”, V-effect Брехта, чтобы создать картину реальности, а не саму реальность. Этим он побуждает зрителей критически осмыслить динамику власти, потребительство и горькие реалии истории. Вместо простой критики побуждает к размышлениям, требует внимания. А еще со-чувствия. 

***

Закончить эту часть обзора из Садов биеннале хочется проектом Польши*, Repeat After Me II, созданным коллективом Ukrainian Open Group (Юрий Билей, Павел Ковач и Антон Варга), основанным в 2012 году во Львове, куратор Marta Czyż. Видео-инсталляцию можно определить как коллективный портрет свидетелей войны, которая продолжается в Украине. Герои двух видео, созданных в 2022 и 2024 годах – гражданские беженцы от войны, женщины, подростки, молодые и пожилые люди, которые рассказывают тет-а-тет с камерой о конфликте, но необычным способом. Имитируя звуки войны, оружия, техники, самолетов, которые они научились распознавать, потому что умение различать могло спасти жизнь. Затем “áкторы” приглашают публику повторять эти звуки за ними, Повторяй за мной.    

Авторы проекта используют формат караоке. Такой сюрреалистический караоке-бар. Но здесь аккомпанемент – не музыкальные хиты, а выстрелы, ракеты, вой и взрывы, а тексты со статистическими данными, идущие “перебивкой” к видео – это описания смертоносного огнестрельного оружия и в каком количестве оно было сброшено на головы украинцев на момент создания проекта. Это пугающий саундтрек войны.

Публика может повторить звуки оружия или отойти в сторону пространства, специально подготовленного в виде караоке-бара. Который, впрочем, не таков, а является обзорной точкой на еще более милитаризованное будущее, чем то, что нас окружает. Это видение будет сопровождать нас, пока националистическая и империалистическая политика станет неприемлемой как элемент нормального дипломатического противостояния.

Из пресс-релиза соорганизатора Zachęta – Narodowa Galeria Sztuki w Warszawie

Сопоставление работ 2022 и 2024 годов показывает резкую устойчивость памяти. Первое видео было снято в лагере для внутренне перемещенных лиц во Львове. Другое создано уже за границей, в безопасных для участников местах. Однако даже вне досягаемости сирен, звуки войны остаются частью их травмы и символически продлевают сферу ее катастрофического влияния.

Установка практически нейтральная, почти “атмосферная” – темный зал, дискотечное освещение. Но кажется таковой исключительно до того момента, пока кто-то из зрителей не решает принять участие в этом «смертельном караоке». Так как микрофоны здесь именно для того, чтобы попытаться повторить за свидетелями звуки войны. Звуки выстрелов, взрывов, сирен, самолетов и скрежета танков. В этот момент каждый присоединяющийся непосредственно примеряет на себя этот экзистенциальный шок.

Продолжение следует…

***

* После написания обзора возникло само по себе это дополнение. Интересный (и немаловажный) момент, про который стоит рассказать. Этот проект в польском павильоне заменил другой, предварительно отобранный и утвержденный, чтобы представлять Польшу на 60-й биеннале. Польское Министерство культуры решило изменить «карты на столе» всего за несколько месяцев до открытия выставки. Потому что в октябре прошлого года был представлен проект Игнатия Чвартоса (Ignacy Czwartos), которого пригласило предыдущее правое правительство. Художник планировал выставить серию работ, как позже было отмечено, «противоречивого политического значения» – о тоталитарных травмах ХХ века, между нацизмом и коммунизмом. Название этого проекта звучало так Polish Exercises в Tragedy of the World: Between Germany and Russia.

Но такой отбор вызвал шквал критики, особенно после смены Правительства либеральным проевропейским. Так что после «анализа конкурсных процедур по проектированию экспозиции в рамках 60-й Международной художественной выставки в Венеции в 2024 году, а также после учета мнений и голосов общественности» Министерство сделало объявление. Польшу будет представлять Open Group, с проектом, который, в отличие от предыдущего «сосредоточен на настоящем, а не на прошлом, на сегодняшнем дне, разворачивающемся сейчас на границах Польши: в Украине».

Коллектив Open Group всегда работал, создавая так называемые open situation. Кстати, группа уже принимала участие в Венецианской Арт биеннале, они были авторами Украинского павильона на выставке 2019 года с проектом, который имел длинное название The Shadow of Dream cast upon Giardini della Biennale, когда самый большой в мире украинский самолет An-225 Mriya – Dream должен был пролететь в полдень в день открытия над Садами Giardini, и бросить на них огромную тень. “Мрия” (Мечта) была сожжена захватчиками 27 февраля 2022 года в ангаре Гостомеля под Киевом, ребята из Open Group неожиданно для них самих и в другом качестве вернулись на биеннале. Вернется и Мрия!

По материалам La Biennale и отдельных павильонов, Exibart, EUNews. Читайте детальнее у нас в журнале про кураторскую презентацию 60-й Арт биеннале. Про проект команды Open Group в 2019 году для Украинского павильона можете прочитать в нашем блоге.

Фото: ©Anna Kolomiyets, указано по месту, с сайтов отдельных экспозиций. На первом фото: павильон Израиля под охраной итальянских нацгвардейцев в июне этого года. Заключительное фото: так называемый анти-монумент site specific в Садах Биеннале колумбийского художника Ivàn Argote «Descanso» (Отдых), реплика памятника Кристофору Колумбу на Plaza Colón в Мадриде.

Об истории создания Биеннале и отдельных национальных павильонов, включая упомянутый павильон Югославии, читайте у нас в журнале.

Понравилось, поделитесь